Слова я нашел в книге Александра Гракова «Дикие Гуси», а аккорды подобрал сам.
Перебор   бас-3-1-3-2-3-1-3

Am               E         Am
Однажды в Краснодаре возле рынка.
Dm             G          C    A
Холодным серым непогожим днем,
        Dm      G           C    Am
Стоял калека в стоптанных ботинках,
Dm               E           Am
Пустой рукав подвязан был ремнем.

С небес то моросило, то снежило.
(Погоду ту собачьею зовут)
А он в пальто, протертом до прожилок, 
Стоял с рукой, протянутою в люд.

Воскресный день, а значит – нерабочий,
Народ по рынку челноком снует, 
Вокруг кооператоры хлопочут, 
У них сегодня дел – невпроворот.

Мелькают и дубленки, и индейки.
От цен в момент худеют кошельки…
Старик стоит, и молча ждет копейки, 
Не отводя протянутой руки.

Вот, наконец-то, меди набросали 
В подсиненную холодом ладонь.
Скорей туда, где только что достали
Кусочки мяса, что лизал огонь!

Мне два кусочка… и кусочек хлеба
Раздался тихий голос старика.
И, оглянувшись, два его соседа
Уставились на горе-едока.

////////////Здесь начинается бой

Шашлычник взбеленился: «Ах ты вшивый!
Вали отсюда, здесь не подают!»
Железною рукою взял за шиворот
И вышиб прочь, под холода струю.

По тротуару пуговицы-метки
Упал старик под вывеской-доской.
Блестят слезинки – медные монетки,
Оброненные немощной рукой.

Мелькают равнодушьем маски-лица,
И женский крик – свиньей из-под ножа:
«Пьянота! И куда глядит милиция?»
…Заплакал он, от холода дрожа.

Заплакал не от боли, не от страха, 
А там, под незастегнутым пальто
Светились две медали «За отвагу»,
Которые не разглядел никто.

/////////Опять такой же перебор, можно и обычную «восьмерку».

Никто на стон души не отозвался,
А снег все падал. Холодно. И вдруг 
Старик наш заключенным оказался 
В кольцо из теплых, дружественных рук.

- Вставай, отец! – услышал он над ухом.
Поднялся, и, стирая слез следы:
- Спасибо! – прошептал парнишке глухо
Под гомон расходившейся толпы.

У парня алый орден, будто рана,
Был влит под курткой синего сукна.
- Так ты, сынок… - Да, батя, из Афгана!
Глаза в глаза – и боли глубина.

////////////Здесь опять начинается бой

- Постой, отец! Ты погоди немного! – 
И двери бара хлопнули вослед.
…Слетали вниз снежинки-недотроги,
Обиду присыпая на земле.

Спустя немного вышел тот шашлычник:
- Прости. Дедуля, я же ведь не знал!
Входи. Не бойся, там твой пограничник!
(А сам прикрыл синеющий фингал).

Вошел в тепло. Присел за столик, рядом,
Вдыхая мяса сытный аромат, 
А парень, обменявшись с кем-то взглядом,
Открыл уже потертый дипломат.

- Садись, отец! – Солдат поймет солдата!
«НЗ» нальем, для встречи что берег.
Да ладно, не обидятся ребята,
Не зло в стаканах – память, видит Бог.

///////////Снова перебор

…И две судьбы слились в воспоминаньях
Кабульских и воронежских дорог,
Но годы между ними – расстоянья,
И время – зыбкой памяти порог.

Полвека… Но почти не стерло время 
Обличий тех мальчишек фронтовых,
Которые войны тянули жребий
И – пали, чтобы только жили вы.

А эти парни, что в Афганистане
От «духов» защищали города,
Не ведали, совсем тогда не знали,
Что многим не вернуться. Никогда!

…Вы тех и этих в памяти храните,
Они завоевали вам покой.
И в двадцать лет их имена – в граните 
Свинцовой напечатаны строкой!


Между куплетами можно делать проигрыши по аккордам последних двух строк, 
либо первых двух, а еще лучше – чередовать.